Портал о Японии

Сменив в 2006 г. Дзюнъитиро Коидзуми, твердо отслужившего «пятилетку», Абэ невольно стал первым в череде японских премьеров, продержавшихся у власти всего лишь год. На своё второе премьерство в прошлом декабре Абэ вернулся посвежевшим и словно сделавшим работу над ошибками: в его платформе был заявлен амбициозный курс реформ, тут же окрещенных «абэномикой», а рейтинги доверия пока колеблются в районе 60%.

21 июля премьера ждёт ключевое испытание, от которого во многом зависит длительность его дальнейшего пребывания у власти: в Японии пройдут выборы в верхнюю палату парламента – палату советников. Получение правящей коалицией ЛДП и Новой Комэйто абсолютного большинства дало бы правительству окончательный «зелёный свет» на проведение экономических реформ, а масштаб поддержки определит их смелость. Внутреннее экономическое положение и предвыборная ситуация стали, наряду с ухудшением отношений с КНР и КНДР, основными детерминантами и для первого полугодия японской дипломатии, которое прошло в русле умеренного прагматизма.

Абэ Первый: экскурс в недавнюю историю

С одной стороны, во внешнеполитическом курсе премьера можно усмотреть преемственность с самим собой семью годами ранее. Об этом говорит и кадровый состав нынешнего правительства, и доктрина «демократического алмаза безопасности», предложенная Абэ и повторяющая постулат «ценностно-ориентированной дипломатии», а также обвинения в ястребиных взглядах, ревизионизме и национализме, звучащие от критиков. Так, министерские портфели снова у Таро Асо (министр иностранных дел в первом кабинете Абэ, ставший затем премьером) и Акиры Амари (бывший министр экономики, торговли и промышленности).

Что важнее, особым советником Абэ по внешней политике является Сётаро Яти, служивший первым заместителем министра иностранных дел с 2005 по 2008 гг., то есть при премьерах Коидзуми, Абэ и Ясуо Фукуда, а в премьерство Асо ставший его советником. Именно карьерному дипломату Яти приписывается авторство концепции «Дуги свободы и процветания» (ДСиП), озвученной Т. Асо в бытность главой японского МИДа при Абэ и призванной разбавить ценностным измерением прагматизм дипломатической повестки дня официального Токио. Этот замысел предполагал превращение в зону мира так называемой «дуги нестабильности» – полосы государств, идущей от Северной Африки через Кавказ и Центральную Азию до Юго-восточной Азии, причем особый акцент делался на важности развития демократических ценностей в этих странах и предотвращения «ресурсного национализма» – произвольного использования сырьевыми странами своих природных богатств в качестве политического рычага и инструмента шантажа.

Эти особенности концепции ДсиП и тот факт, что доктрина готовилась в рамках партнёрства с НАТО и США, вызвали настороженность у Москвы и, особенно, Пекина, который закономерно усмотрел в «Дуге» план по сдерживанию своего роста. Реакция КНР, в свою очередь, взволновала одного из крупнейших партнёров Японии – Австралию, заключение союза с которой – а также партнёрства с Индией – стало предметом гордости первого срока Абэ. В итоге концепция «Дуги» не была проведена в жизнь ни при Абэ, ни при более прокитайски настроенном Фукуда, ни при самом Асо, переключившимся в своё правление на борьбу с финансовым кризисом, ни тем более при пришедшей в 2009 г. к власти Демократической партии Японии (ДПЯ), известной своими хорошими отношениями с Поднебесной. Более того, С. Яти в 2009 г. стал известен предложением поделить общую территорию Курил поровну между Россией и Японией, высказанным в интервью газете «Майнити». С японской точки зрения, такую идею можно было расценить как явную прагматическую уступку по сравнению с традиционной позицией Токио, однако слова Яти вызвали шумиху в прессе и последовавшую критику со стороны тогдашнего главы МИДа Хирофуми Накасонэ.

Вернувшись к власти, Абэ во внешнеполитической части своей программы не только повторил контуры союзов своего первого срока, но и наметил новые. Упомянутый «алмаз безопасности» назван так из-за ромбовидной формы контуров связей Токио с тремя партнёрами по АТР: Австралией, Индией и США. Все «вершины ромба» – Токио, Канберра, Дели и Вашингтон (хотя в данном случае на карте используется конкретно штат Гавайи), с тревогой смотрят на усиливающийся Китай и стремятся обеспечить безопасность морских коммуникаций, особенно в свете нарастающей конфликтогенности вокруг территориальных споров в Южно-Китайском (о-ва Спратли) и Восточно-Китайском (о-ва Сенкаку/Дяоюйдао) морях. В этом ключе Абэ пошел на сближение и с другими странами региона, опасающимися роста могущества Пекина и наращивающими свой военный потенциал – Вьетнамом и Филиппинами. Поддержка «алмаза» со стороны других стран Юго-Восточной Азии же скорее всего будет сдержанна и нацелена на равноудаленность от основных центров силы, отмечает эксперт Хэйго Сато из университета Такусёку. Кроме того, в концепции «алмаза» Абэ призывает и Великобританию с Францией активизировать свое присутствие в АТР в целях улучшения безопасности морских коммуникаций, однако этот пункт доктрины вряд ли станет будет активно реализован, хотя Австралия, США и Япония сотрудничают с европейскими державами и на Евразийском континенте, в частности в Афганистане.

Здесь важно отметить, что премьером Австралии недавно снова стал Кевин Радд – политик, умело балансирующий на сложных отношениях региона с КНР. С одной стороны, председатель КНР Ху Цзиньтао похвалил в свое время Радда за знание китайского языка и культуры. С другой стороны, сайт Wikileaks публиковал дипломатические депеши, свидетельствовавшие о настороженном настрое Радда по отношению к Пекину, высказанном в общении австралийского премьера с тогдашним госсекретарём США Хиллари Клинтон. Радд также заявил об опасной зависимости австралийской экономики от китайского бума (10% ВВП), замедление которого может ударить по экспорту пятого континента. В этом свете участие Канберры в Транстихоокеанском партнёрстве – инициативе США по торговой интеграции в АТР, направленной против Китая – представляется шагом, сделанным далеко не только с целью политического сдерживания Пекина. После долгих и жарких дебатов внутри страны вступил в ТТП и Токио с подачи Абэ, несмотря на то, что, будучи в оппозиции, ЛДП яростно критиковала проект японского членства в торговом блоке, инициированный последним премьером от ДПЯ – Ёсихико Нода. Таким образом, необходимость повышения конкурентоспособности японских экспортёров наряду с расширением географии союзов в АТР пересилили недовольство японских сельскохозяйственных кругов – одной из электоральных опор ЛДП.

Параллельно с этим Абэ намерен продолжить «нормализацию» оборонной политики Японии, то есть укрепление потенциала и расширение мандата японских Сил самообороны. Для этого планируется дальнейшее обновление как японской военной доктрины, в последний раз редактированной при ДПЯ, так и развитие техники, принятой на вооружение Силами самообороны. Более того, впервые за десять лет Японию ждёт повышение расходов на оборону, незначительное в абсолютных цифрах (0,8% до 51,7 млн. долларов США), но символическое в условиях охлаждения отношений с КНР и КНДР, о чём в частности свидетельствует первое за 6 лет повышение расходов на нужды береговой охраны на 1,9%.

 

Абэ Второй: обжёгшись на молоке, дуют на воду

Вместе с тем, несмотря на задекларированную приверженность продвижению демократических ценностей, второй срок Абэ пока что обходится без резких движений, сохраняя трезвый реализм, на что указывают отставной японский дипломат Кадзухико Того и британский эксперт Джон Свенсон-Райт. Снискав популярность среди избирателей в середине 2000-х своей твердой позицией по проблеме японцев, похищенных КНДР, Абэ при всём реализме прагматично подошел к отношениям с Пхеньяном, отправив советника Исао Иидзиму налаживать мосты с Ким Чен Ыном. Отношения с Сеулом были омрачены разными позициями Японии и Южной Кореи по вопросам исторической памяти после очередного посещения японскими официальными лицами храма Ясукуни, однако Абэ не стал «раскачивать лодку». Премьер решил не делать национальным днем 22 февраля – день спорных островов Такэсима (кор. Токдо), отмечаемый в префектуре Симанэ. Кроме того, Абэ подтвердил приверженность декларации премьера Мураямы 1995 г. по вопросам извинений в адрес стран Азии, пострадавших от японской агрессии, однако пообещал в скором времени разработать собственную декларацию на эту тему.

Несмотря на обострение территориального спора с КНР вокруг островов Сенкаку/Дяоюйдао, Токио продолжает проактивно искать точки сближения с Пекином, о чем свидетельствует заявление Абэ о том, что дверь для диалога с КНР всегда открыта, а также несколько «блиц»-визитов С. Яти в Китай, не получивших широкого освещения в прессе. О результатах этих поездок говорить пока рано, однако прослеживается общее с дипломатией в российском направлении – стремление японских руководителей понизить зависимость чувствительных переговоров от внимания прессы. После своего недавнего визита в Москву, Абэ сказал, что переговоры по территориальному вопросу на уровне замминистров дипломатических и оборонных ведомств обеих стран будут проходить в закрытом режиме, в том числе от парламента. О прагматизме и решительном настрое японского премьера говорит и его заявление о разделении общих ценностей с Владимиром Путиным, высказанное перед отъездом в Россию и критично воспринятое китайскими СМИ.

Российской вектор дипломатии Абэ пока выглядит оптимистично и на редкость инициативно. За московским визитом последовала встреча лидеров «на полях» саммита «большой восьмерки» в Лох-Эрне, подтвердившая готовность к сотрудничеству не только по территориальному вопросу и энергетике, но и в том, что касается проблемы ядерной программы КНДР. Сразу после саммита «восьмёрки» замглавы японского МИДа Масадзи Мацуяма принял участие в Петербургском экономическом форуме, который чиновник такого ранга со стороны Японии не посещал уже несколько лет. На форуме Мацуяма встретился со своим российским визави Игорем Моргуловым и присутствовал при заключении контрактов между российскими и японскими предприятиями. Что важно, Москва и Токио наконец согласовали начало графика упомянутых переговоров по территориальному вопросу на уровне замминистров: первые консультации пройдут в третьей декаде августа. Таким образом, будет подготовлена почва для двух последующих мероприятий более высокого уровня: сентябрьского саммита «большой двадцатки» в Санкт-Петербурге, который предоставит еще одну возможность для встречи Синдзо Абэ и Владимира Путина, а также последующего посещения Японии главой МИД РФ С. Лавровым. Поскольку после выборов в Палату советников пространство для маневра у Абэ будет еще шире, многое будет зависеть от российской стороны, на чьей половине поля сейчас находится мяч.

Достигнутый прогресс в российско-японском энергетическом сотрудничестве может стать здесь хорошим подспорьем. Согласно начальнику российского отдела японского МИДа Хидэки Уяма, Япония уже импортирует до 5% нефти и до 10% природного газа из России, и эти показатели могут возрасти. Японский эксперт по энергетике Тайсукэ Абиру отмечает, что доля российского газа в структуре японского топливно-энергетического баланса может составить до 30%. В свою очередь, южнокорейский эксперт Пэк Кхын-Вук считает, что российский газ может изменить правила игры для газового рынка Восточной Азии, снизив так называемую «азиатскую наценку» – более высокую стоимость голубого топлива для стран региона, вызванную более поздним приходом азиатских компаний на этот рынок, занятый западными добытчиками. Проекты Газпрома, Новатэка и Роснефти на Дальнем Востоке, а также энергетическая дипломатия Абэ, будут, таким образом, иметь ключевое значение не только для Японии, но и для ее соседей, ввиду своей способности заложить основы для первого полноценного многостороннего сотрудничества в Северо-восточной Азии – регионе, пока что характеризующемся преимущественно двусторонними связями и соперничеством региональных держав.

Важность энергетических и экономических вопросы в дипломатии Абэ может быть продемонстрирована активностью и географией его зарубежных поездок. Как уже было сказано, ежегодная частота правительственной чехарды в Токио вынуждает японских дипломатов тщательно расставлять приоритеты, поскольку премьер может физически не успеть посетить многие страны. Абэ же за первые месяцы проделал тринадцать «тур-бросков» по основным ресурсным и экономическим партнерам, как фактическим, так и потенциальным.

Первыми на очереди были США, где премьер, давно располагающий тесными личными связями в вашингтонском истеблишменте и нацеленный на укрепление оборонного союза, четко заявил: «Япония вернулась». Затем Абэ отправился в богатую углеводородами Индонезию и Монголию, редкоземельными металлами и углем которой интересуются японские компании. Поездка в Россию стала первой остановкой на пути представительной японской делегации из 120 человек, далее отправившейся на Ближний Восток: Турцию, ОАЭ и Саудовскую Аравию. В конце мая в Индии Абэ договорился со своим индийским визави Манмоханом Сингхом о продолжении сотрудничества с Дели в области безопасности (читай, «азиатских морских путей от КНР»), а также мирного атома – привлекательной перспективы для экспорта японских ядерных технологий.

Кульминацией графика зарубежных визитов японского премьера стало участие в саммите «большой восьмерки», где, помимо привлечения внимания к ситуации на Корейском полуострове, Абэ прежде всего постарался заручиться поддержкой западных экономических партнеров для проведения своего курса реформ – немаловажной как в плане валютного регулирования, так и торгово-инвестиционного сотрудничества с Японией. Примечательно, что из Северной Ирландии – основного места проведения саммита – Абэ полетел в Лондон. В британской столице состоялось его выступление, организованное Королевским институтом международных отношений («Четэм-Хаус») и правительством лондонского Сити в Гилдхолле – исторической мэрии Сити, а также одной из основных площадок для встреч деловых кругов, к которым глава правительства Японии решил обратиться напрямую с энергичной речью. В ней он пообещал большую открытость японского рынка для иностранных инвестиций, в частности, упомянув о перспективах японского рынка электроэнергии и медикаментов, стимуляцию инноваций и активную вовлеченность в дело укрепления международной безопасности на акватории «от Индийского до Тихого океанов».

***

Подводя итоги, можно сказать, что за полгода у власти Синдзо Абэ удается демонстрировать долгосрочное стратегическое видение и корректировать свой внешнеполитический курс первого срока в более прагматичную и реалистичную сторону. Отдельно можно отметить инициативность Японии на российском направлении, пусть о её предварительных результатах можно будет говорить только осенью – после выборов в Палату советников и нескольких российско-японских встреч официальных лиц высшего звена.

Выборы и последующая деятельность Абэ покажут, насколько японское общество готово к «абэномике», особенно к ее грядущему и наиболее чувствительному аспекту – структурным реформам. Для поддержки международным сообществом Абэ сделал все от него зависящее, теперь слово – за японским избирателем, и, в частности, «госпожой Ватанабэ» – среднестатистической домохозяйкой-инвестором.

Николай Мурашкин

 

(По материалам информационных агентств ИТАР-ТАСС, РИА Новости, Интерфакс, телерадиокорпорации NHK, сайтов Chatham House, PacNet, ежеквартального сборника «Япония наших дней» и официального сайта премьер-министра Японии)

 

Также читайте:

Обзор Визит премьер-министра Синдзо Абэ в Россию: надежда на прорыв?